О чём говорит наше тело. Зеркальные нейроны

Некоторые учёные называют открытие зеркальных нейронов самым главным событием в нейробиологии за последние десять лет. А затраты на исследования в области зеркальных нейронов, по подсчётам журнала The Economist, ежегодно растут едва ли не в геометрической прогрессии, а самому направлению прочат роль одного из основных трендов в развитии науки в ближайшие годы.

Впервые зеркальные нейроны были обнаружены в 90-х годах у обезьян, а позднее и у человека группой итальянских исследователей во главе с Джакомо Риццолатти.



Зерка́льные нейро́ны — нейроны головного мозга, которые возбуждаются как при выполнении определённого действия, так и при наблюдении за выполнением этого действия другим существом. Такие нейроны были достоверно обнаружены у приматов, утверждается их наличие у людей и некоторых птиц. Зеркальные нейроны – группа клеток в человеческом мозгу дающие разряд, когда человек либо бьёт по футбольному мячу, либо видит, как по нему бьёт другой, либо даже просто произносит или слышит слово «Удар!»

Имитация. Зеркальные нейроны – это клетки, которые заполняют разрыв между «я» и другими, обеспечивая «симуляцию» чужих действий. Имитация и расположение к человеку часто идут рука об руку. Когда кто-то нас имитирует, это располагает нас к нему.


Младенец и мать зеркалят друг друга, запечатляют образы, действия, эмоции. А маленькие дети приходят в восторг, когда взрослые принимаются их имитировать.

Между родителями и грудным ребёнком то и дело происходит взаимная имитация. Зеркально-нейронная система осуществляет внутреннюю проекцию (психоаналитик сказал бы: интроекцию) других людей в наш мозг.

Мы пользуемся имитацией даже на экзаменах. Так проводились исследования со студентами. Студентов просили просто подумать об университетских профессорах, когда они испытывали затруднения на экзамене и студент(ка) становился(ась) умнее. Так наверное и каждый из нас, когда нам становится трудно думаем о любимом человеке и становится легче, решение приходит, настроение улучшается. Не зря в родильной палате, в экстренных ситуациях люди зовут маму… Люди давно используют это свойство человеческой психики не давая этому определения. Так, известная российская актриса, Ирина Алфёрова в одном из своих интервью говорила о своей любимой актрисе, об своём эталоне артистичности, что она вспоминает о ней и смотрит на фото, когда испытывает трудности в творческом самовыражении. И это помогает!



Исследованиями доказано, что имитация может делать нас медлительными, быстрыми, сообразительными, глупыми, способными к математике, неспособными к математике, услужливыми, грубыми, вежливыми, многоречивыми, нетерпимыми, агрессивными, склонными к сотрудничеству, склонными к соперничеству, уступчивыми, неуступчивыми, консервативными, забывчивыми, осторожными, беспечными, опрятными, неряшливыми.

Но зеркальные нейроны способствуют автоматическим имитационным воздействиям, которые мы испытываем зачастую неосознанно и которые ограничивают нашу самостоятельность, заставляя нас подчиняться мощным социальным импульсам. На способности к имитации держится мода, реклама, продажи, преподавание… Вспоминается фраза из песни 90х– «Смотри на меня, делай как я!»



Деятельностью зеркальных нейронов объясняется эмпатия. Эмпатия – это способность поставить себя на место другого человека, понять эмоции и намерения, чувства и желания своего собеседника, что делает нас социально интегрированными и более успешными. Чтобы понять, к примеру, чувства влюблённой девушки, другой человек должен сам войти в роль влюблённого. Два человека, находящиеся лицом к лицу и копирующие друг друга, словно перед зеркалом, используют один и тот же участок пространства. Мы «делим» это пространство и благодаря этому становимся в прямом смысле ближе друг к другу. Одна из первичных целей имитации – способствовать выраженной в телесных формах близости, «интимности» между «я» и другими. С помощью зеркальных нейронов мы и в других людях видим себя. Мы воспроизводим чужие движения как особую форму внутренней имитации, как если бы мы находились внутри другого человека. Эмпатия позволяет нам делиться эмоциями и опытом, иметь общие нужды и цели.

Эмпатия хорошо развита у людей следующих профессий – врачей, психологов, актёров… Зеркальные нейроны вашего собеседника, как и ваши собственные, распознают фальшь, ибо они способны воспринимать более тонкие не вербальные сигналы. Зеркальность при взаимодействии истолковывается как выражение большей солидарности, вовлечённости, близости. Мы понимаем чужие состояния, в буквальном смысле вживаясь в них. И здесь стоит отметить недооцененную важность позитивного мышления. Иными словами – повернитесь лицом к миру, и мир повернется лицом к вам.



У всей этой, казалось бы, «магии», есть осязаемая биологическая основа. Наш мозг способен зеркально воспроизводить глубочайшие аспекты чужого внутреннего состояния на тонкострунном уровне ОДНОЙ КЛЕТКИ!

Визуализация - способность на уровне фантастики! Вспомните сцену с Киану Ривз из «Матрицы», когда сидящему в кресле Нео загружали в мозг файлы с боевыми искусствами (визуализации этих действий), что приводило к улучшению его двигательных моторных навыков. Может быть вскоре это будет обычным делом и людей после инсультов будут оздоравливать с помощью визуализации.



Зеркальным нейронам в сущности, безразлично, выполняете ли вы танцевальное "па" или представляете его выполнение, они все равно работают. Улучшение координации объясняется укреплением проводящих связей между нейронами во время визуализации. Очень полезное для спортсменов свойство. Свен Горан Эрикссон – шведский футбольный тренер даже книжку написал о том, как при помощи визуализации улучшить навыки игроков.

Любовь зеркалит любовь и её становится больше. Все мы были когда-то влюблены. И удивительным образом мы знаем о том, что человек в нас влюблён, мы способны улавливать любовь на тонком уровне. Часто психологи призывают менять свою жизнь и окружать себя любимыми людьми, теми людьми, которые вам близки на глубинном ценностном уровне, способные разделять ваши устремления, чувства и эмоции. И расставаться с людьми, которые тормозят, саботируют, крадут, мешают жить и радоваться. Не всё так просто, но хочется с ними согласиться. От того в каком окружении вы живёте зависит качество вашей жизни, ваша успешность и даже здоровье. Наверное, каждому из нас хочется жить с любящим человеком, улыбающимся вам в лицо, нежно смотрящим, понимающим…



Исследования нейробиологов добавляют веса в сторону выбора и выражения любви и радости. Так, было установлено, что пары с лучшей моторной координацией отличаются самым высоким уровнем эмоциональной близости, теплоты (наклон тела вперёд, улыбки, кивки) и побуждают окружающих к таким же действиям. Зеркальные нейроны разряжаются и на звуки выражающие удовольствие и торжество, - например, смех и радостные возгласы, - у нас активизируют моторные области мозга, управляющие улыбкой.

Так что выбор, что транслировать и что отражать только за Вами!

Чем сильнее люди нравятся друг другу, тем больше, как правило, он подражают один другому. Потому супруги, долго прожившие друг с другом похожи друг на друга лицом. Чем выше качество супружеских отношений, тем выше лицевое сходство.

Имитация и координация – тот клей, что скрепляет людей. Это облегчает вхождение человека в окружающую его социальную обстановку помогает извлекать из своего положения максимум возможного.

И даже если вы работаете с тяжёлыми людьми, больными и расстроенными, то ваше отношение и состояние любви способно изменить окружающих.
Мы созданы для эмпатии, и это должно вдохновить нас на новые шаги по формированию нашего общества с тем, чтобы людям в нём лучше жилось. Взаимодействуя, мы делимся эмоциями и намерениями.
О чём же говорит нам наше тело, которое содержит нейроны - зеркала?
Мы все связаны друг с другом на базовом, дорефлексивном,
глубоком уровне!

Гороскоп кельтов

Венский конгресс

Венский конгресс. Гравюра XIX века.
Ровно 200 лет назад мир признал: Россия играет ведущую роль в международной политике

Ровно двести лет назад, 9 июня 1815 года, в столице Австрии был подписан заключительный акт Венского конгресса. Невиданная доселе ни по блеску бриллиантов на балах, ни по продолжительности дипломатических споров общеевропейская встреча в верхах подвела окончательную черту под эпохой наполеоновских войн. Что же получила в итоге венского дипломатического марафона Россия, вынесшая на себе основную тяжесть блистательного сокрушения наполеоновской Франции?
Писатель Марк Алданов обмолвился лаконично и точно:
"Венский конгресс был последним мировым представлением, очевидно для всех закончившим большой, длинный и необычайно шумный сезон".

Таким, собственно, оказался и сам конгресс — большим и шумным он был обречен быть изначально, а вот длинным его поначалу не видел даже один из главных российских переговорщиков в Вене Карл Нессельроде, будущий министр иностранных дел. Летом 1814 года он уверял Николая Лонгинова, секретаря императрицы Елизаветы Алексеевны, в том, что заседания не продлятся свыше трех недель,"так как все уже заранее обсуждено в Париже и Лондоне и могут явиться только второстепенные обсуждения". В самом деле, предварявший венские договоренности Парижский мир был подписан 30 мая 1814-го: и двух месяцев не прошло с тех пор, как супруг Елизаветы, император всероссийский Александр Павлович, на белом коне торжественно въехал в поверженную столицу Франции. Но в дворцовых декорациях близ Дуная те же восемь держав, подписавших мир на берегах Сены, договаривались вместо трех недель целый нынешний учебный год — с осени 1814 года по начало июня 1815-го. Выпускной венский бал был дан в виде весьма объемистого заключительного акта из 121-й статьи с приложением 17 договоров, включая декларацию о торговле неграми, которые участники конгресса успели заключить по ходу его. При этом более 100 статей касались оформления территориальных изменений — ради этого высокие договаривающиеся стороны, собственно, в Вену и съехались, образовав "большую восьмерку" образца 1815 года (трое в ней были статистами — Швеция, Испания и Португалия, а балом правили пятеро — Россия, Англия, Пруссия, Австрия и побежденная, но великодушно допущенная к принятию решений Франция).

Шарль Морис Талейран пытался "сдержать Россию" на конгрессе.

Державам даже не нужно было, как уверяла советская историография, "не считаясь с народами", кромсать карту Европы в своих интересах. Здание новых, посленаполеоновских европейских границ было уже почти возведено, перекраивать принципиально было уже почти нечего — к постройке этой оставалось провести все нужные коммуникации, обеспечив этим рубежам на карте безупречную легитимность с точки зрения международного права в тогдашнем его разумении.

По словам Генри Киссинджера, очень важным был и другой вопрос, "как именно следует сдерживать чересчур деятельную и доставляющую столько хлопот Россию". Неужели по сей день любимая Западом стратегия "сдерживания" сколько-нибудь успешно применялась и в 1815-м, когда, по замечанию Пушкина, русский царь сделался "главой царей"? Так достигла ли своих целей в Вене подорвавшая величие Наполеона Россия? Может, в Год литературы нам стоит больше доверять Пушкину, а заодно и Киссинджеру, тем более что статья 5 известного нам заключительного акта оформила уступку Александром I Австрии Тарнопольского округа с населением около 400 тысяч человек, в 1810 году "подаренного" самодержцу Наполеоном.

Евгений Викторович Тарле добавляет:
"Гнезен (Гнезно) и Познань и прилегающую территорию с 850 000 жителей Александр согласился уступить Пруссии".

И не потому ли потерял "глава царей" нынешний украинский Тернополь с польской Познанью, что танцевал на балах ночи напролет и даже до упаду, оказавшись во время вальса с супругой британского министра иностранных дел леди Каслри в "обморочном состоянии"? Неужто и тогда героические победы русского оружия, как впоследствии на Берлинском конгрессе летом 1878-го, оказались девальвированы?

На самом деле ничего подобного не было и близко — Венский конгресс с полным правом можно называть большим успехом русской дипломатии и лично императора, успешно исполнившего непростую роль главного переговорщика. Более того, двести лет спустя итоги всеевропейского саммита позволяют заметить то, что "лицом к лицу" не углядели современники. В изнурительной дипломатической схватке с норовившими "сдержать Россию" державами Александру удалось добиться не только хорошо известных результатов — обозначенного в самой первой статье заключительного акта присоединения к своей империи Царства Польского со столицей в Варшаве и принятием титула царя (короля) польского, а также международного признания территориальных приращений 1809 и 1812 годов — Финляндии и Бессарабии.

Царь успешно отбил атаку настойчивых партнеров по переговорам на самую уязвимую позицию, а именно на результаты трех разделов Польши конца XVIII века, в которых приняли участие Россия, Пруссия и Австрия. Венский конгресс стремился решительно покончить с наследием Наполеона и возродить прежний порядок вещей в Европе, в который, как полагали в Париже, Лондоне и Вене, вполне вписывалось и возрождение Речи Посполитой. Сергей Михайлович Соловьев писал, что Александра "провозглашали вождем бессмертной коалиции, умиротворителем вселенной; а восстановление Польши разве не относилось прямо к этому умиротворению?" На конгрессе России предлагали вернуться и на первоначальные границы Польши 1772 года, и на предлагавшиеся главой австрийской дипломатии Меттернихом рубежи 1791 года — в любом случае добиться безупречной легитимности в польском вопросе было сложно.

Александр I ловко переиграл Талейрана в польском вопросе.

Самым опасным противником русского императора в польских делах выступал, пожалуй, самый выдающийся дипломат той эпохи — министр иностранных дел Франции Шарль Морис Талейран. В очередной раз предав Наполеона, он поступил на службу к воцарившимся Бурбонам и в Вене с блеском проявил весь свой талант интригана. Интриги были исключительно изощренны, время было чувственное и страшно далекое от основ курса "Нравственные основы семейной жизни".

Академик Тарле упоительно описывал этот стиль жизни:
"Через и своих любовниц и своих друзей, и через друзей своих любовниц, и через любовниц своих друзей Талейран почти беспроигрышно играл на бирже: ведь он заблаговременно знал, как сложится ближайшее политическое будущее".

Но на венской политической бирже прожженному хромому плуту не суждено было сорвать куш — Талейран споткнулся именно на польском вопросе, хотя именно он сулил ему не только славу, но и преизрядную прибыль. В случае успеха операции по восстановлению девственности Речи Посполитой интриган мог бы претендовать и на четыре миллиона флоринов золотом, которые, по легенде, он в 1807 году получил за спиной Наполеона от польских магнатов, но вынужден был вернуть после Тильзитского мира. На французском троне сидели не чужие полякам Бурбоны — Людовик XVIII, как и его казненный революцией брат Людовик XVI, был правнуком польского короля Станислава Лещинского. Но царь именно в польском вопросе обыграл Талейрана настолько виртуозно, что Тарле в 1939 году, когда Пушкин был уже "наше все" на фоне "проклятого царского режима", честно признался, что поэт в утраченной Х главе "Евгения Онегина" был не прав: "лукавства" в Александре I"было в 1814-1815 годах гораздо больше, чем "слабости", а способности к длительной фальшивой игре не меньше, чем у Талейрана".

Отступился же французский министр от своих польских планов после того, как по просьбе царя к Талейрану в Вене явился князь Адам Чарторыйский и "объяснил, что действует заодно с Александром, который будет конституционным королем". В этой ситуации миллионы флоринов интригану уже никак не светили, и он переключился на прочие интересы Франции, которые в итоге конгресса отстоял вполне успешно. Русский же император, нейтрализовав Талейрана, своим проектом введения конституции в Царстве Польском убедил также Каслри и Меттерниха, причем и в том, что этот шаг и есть "сдерживание" России (которая на самом деле проникать дальше Польши в германские земли не собиралась изначально). Очарован и обманут царем был и прусский министр иностранных дел Гарденберг, уверявший Каслри 7 ноября 1814 года согласиться на "восстановление королевства Польского, отдельного от империи Российской, к которому он (Александр I. — Ю. Б.) присоединит все русские провинции, прежде бывшие польскими, и даст особенную конституцию".

На самом деле царь и не собирался ни к чему присоединять те 62 процента территории Речи Посполитой, полученные Россией по трем разделам Польши. 1 января 1813 года, после изгнания Наполеона из пределов России, он ясно внушал Адаму Чарторыйскому:
"Не забывайте, что Литва, Подолия и Волынь до сих пор считают себя провинциями русскими, и никакая логика не убедит Россию, чтобы они могли быть не под владычеством России, а под каким-либо иным".

Именно эту логику император воплотил в конституции Царства Польского 1815 года, в которой оказалась коварная 29-я статья, согласно которой "государственные должности гражданские и военные могут замещаться исключительно поляками". Отныне обещанное Гарденбергом присоединение этнически не польских земель, о скором наступлении которого сам царь затем часто шептал на ушко приятным глазу варшавским дамам, могло состояться только путем изменения конституции и неизбежного протеста самих поляков...

Клеменс фон Меттерних добился максимальных выгод для Австрии.

Дальнейшее было уже делом дипломатической техники, которой невольно подсобил Наполеон, вернувший себе в марте 1815 года власть в Париже. Он обнаружил оставленный Людовиком XVIII экземпляр направленного против России секретного договора Англии, Австрии и Франции, подписанного 3 января. Наполеон немедленно переслал эту бумагу Александру, после чего сговорчивость союзников царя по антинаполеоновской коалиции ускорилась почти стремительно. Прежние интриги растаяли, и 3 мая были оформлены договоры между Россией, Пруссией и Австрией, обозначившие новую конфигурацию разделов Польши. Примечательно, что 118-я статья заключительного акта от 9 июня прямо признавала законность именно этих соглашений, которые"должны быть почитаемы за неотдельные части общих постановлений Конгресса и везде будут иметь таковую же силу и действие, как если бы оные были от слова до слова внесены в сей главный трактат".

А это значит, что Александр I на Венском конгрессе помимо Царства Польского, Финляндии и Бессарабии достиг внешне незаметного, но очень крупного дипломатического успеха — обеспечил безусловную легитимность с точки зрения международного права присоединения к своей империи этнически не польских земель, присоединенных к 1795 году по трем разделам Польши. Этот пункт очень пригодился Российской империи во время двух польских восстаний XIX века, обеспечив невозможность дипломатической поддержки претензий поляков за пределами Царства Польского.